| Юрий Александров | Каждый должен заниматься своим делом |
Одним из самых ярких событий на фестивале
"Звезды белых ночей", прошедшего в июне 1998
года в Санкт-Петербурге стала опера
Чайковского "Мазепа". О этой работе и
профессии оперного режиссера нам рассказывает
режиссер Мариинского театра, художественный
руководитель Камерного театра Санкт-Петербург
Опера Юрий Александров
Расскажите пожалуйста о Вашей работе в Мариинском театре, в частности о работе над оперой "Мазепа" и о сотрудничестве с Валерием Гергиевым
Я заканчиваю 20 сезон работы в Мариинском театре. Мы пришли вместе с Валерием Гергиевым, он на полгода раньше меня, и так получилось, что "Мазепа" был первый наш совместный спектакль. Он его получил после дирижера Симеонова, а я делал в него первые вводы. Спектакль был уже очень старый и в общем то потерявший вид. Я работал над ним без особого удовольствия, чего не могу сказать о Гергиеве, он всегда работает с полной отдачей надо всем, за что берется. Потом наступило время, когда театр обратился к новым постановкам этого спектакля - была версия, которую поставила Ирина Молостова, украинский режиссер, правда она недолго продержалась на сцене. Такова, наверное, судьба этого спектакля. Потом была версия режиссера Курайши - это был сугубо экспериментальный вариант, который так и не увидел света, и, для гастролей в Метрополитен, Гергиев предложил мне сделать новую постановку. Эта работа абсолютно новая. Сохранены только декорации - они заново переписаны, поскольку были очень ветхие. Были сделаны новые костюмы. Моя сценическая редакция не имеет ничего общего со всеми предыдущими постановками - хотя мы сохранили имя Шлепанова на афише как дань уважения своему коллеге, который на протяжение многих лет работал над этой оперой и, собственно, вместе с художником Константиновским, представил это художественное решение. Все остальное - это уже является плодом моих личных наблюдений, ощущений, фантазий.
Спектакль отличается скорее даже театральной, драматической режиссурой. В нем истинно Пушкинский накал страстей. Как Вам удалось добиться этого?
Параллельно я работал над сугубо экспериментальными спектаклями - выпускал Шостаковича "Игроков" у себя в Камерном театре, который я 10 лет назад основал и еще была работа над оперой Маттуса о корнете Рильке - это совсем авангардная вещь - и, естественно, хотелось психологического театра - русского театра. И опера "Мазепа" явилась поводом для обращения к русскому психологическому театру. Такой театр может выиграть, только если есть потрясающие певцы и актеры. "Мазепа" - это та опера, которая не может быть плохо спета. Да и вообще, Чайковского, наверное, нельзя плохо спеть. "Мазепа" - это высокая драма и я расценивал спектакль именно с позиции высокой драмы, может быть даже с трагедийным уклоном. И поэтому , когда мне Гергиев предложил эту работу и сказал, что будет сам дирижировать - это непременное условие моего участия в спектакле, я согласился. Времени у нас было мало. И я дольше готовился к постановке, чем собственно осуществлял ее - поскольку мне надо было подготовиться, восстановить все подтексты и все психологические линии - именно это и занимает зрителей, которые смотрят спектакль с большим интересом. Мне это очень приятно, значит мои идеи попадают в сердце. Гергиев это делает вдохновенно - это абсолютно однозначно. Молодые ребята, которые влились в этот спектакль - Ольга Гурякова, москвичка (она, кстати, принимала участие в постановке режиссера Курайши), надо сказать, она держит себя великолепно как актриса, и наши певицы - Татьяна Павловская, потрясающе работает Лариса Дядькова. Наши басы - это вообще наша гордость - у меня три роскошных Кочубея - Алексашкин, Кит и Ванеев. Ванеев просто потряс Америку, о нем очень много писали, и естественно Мазепа - Коля Путилин. В общем - состав есть, оркестр превосходный есть, декорации есть, может быть они немножко устаревшие, но они меня устраивают в русской опере.
Что Вы можете сказать о постановках русской оперы в наше время в глобальном плане?
Я сейчас думаю о судьбе русской оперы вообще. Мне кажется настало время опять вернуться к передвижникам. Вы знаете сейчас все замызгали, затаскали - а ведь на эксперимент тоже надо иметь право. Сейчас опера стала средоточием дилетантов. Все драматические режиссеры, которым уже нечего сказать, рвутся в оперу. Сценаристы, операторы, художники... Сейчас любой может поставить спектакль - любой! Музыка играет, актеры поют - научи. откуда выходить, вот тебе и опера. Я, как профессионал, сейчас за то, чтобы вернуть опере ее первоначальное достоинство, ее, может быть старомодную добротность. И режиссура и публика имеет право на разные спектакли, на экстравагантные, на модерн, и на эту культуру, которую мы все-таки держим в Петербурге 200 лет, и Мариинский театр обязан этим заниматься. Мне было очень интересно работать в этом плане над "Мазепой", хотя я абсолютно не ожидал такого широкого успеха - не готов я к нему . Может быть время это пришло, может быть мы еще не осознали, что публика хочет добротной музыкальной, актерской, режиссерской работы, в которой существует понятие ансамбля, это главное, чего я добивался в спектакле, чего я добиваюсь в своем Камерном театре, чего я уже 20 лет добиваюсь в Мариинском театре.
Каковы Ваши дальнейшие планы в Мариинском театре?
Сейчас мы начинаем работу над постановкой оперы Прокофьева "Семен Котко". На фестивале состоится премьера в концертном исполнении под руководством Валерия Гергиева. Художник Семен Пастух уже заканчивает работу над декорациями, а я готовлюсь к постановке, ибо я люблю долго готовиться и быстро ставить. Тем более, что никто не дает сейчас долго ставить и в Мариинском театре это сейчас невозможно. Готовиться долго надо. В голове что-то там искать, прорабатывать и быстро сделать.
Расскажите про свой театр.
Театр этот мой, он уже даже в общем то не камерный, за что меня где-то ругают. Москва его хорошо знает. Мы участники всех масок - в позапрошлый фестиваль мы привозили "Бориса Годунова", в прошлом году мы показывали "Игроков" Шостаковича и "Риголетто". Он был основан 10 лет назад, сейчас мы получили великолепное помещение, особняк со своей сценой на которой когда-то ставил спектакли Мейерхольд, пели Шаляпин и Собинов. Но вообще мы играем в основном в Эрмитажном театре и в Юсуповском дворце. Играем разные спектакли. Начали мы с миниатюр, скажем Доницетти "Колокольчики", ставили много современных питерских авторов - "Пегий пес бегущий краем моря" Смелкова и др. Потом, когда появились хорошие голоса - я их собирал по всей стране - появились большие спектакли. Ближайшие премьеры - "Дон Жуан" Моцарта и "Пиковая дама". Только что состоялась премьера современного немецкого композитора Зигфрида Маттуса "Повесть о любви и смерти корнета Кристофа Рильке". Это совместная постановка - приехали четыре певца из Европы хор Бориса Абальяна, артисты камерного театра. Мы играли спектакль в церкви Петра и Павла. Конечно на языке оригинала. И вообще все оперы в моем театре идут на языке оригинала и без единой купюры. Как написано автором. Это принципиально. Этому я научился у Гергиева. Он так любит и я думаю - это правильно. Ведь первые ощущения всегда самые правильные. Театр наш автономный. Я никогда других актеров не привлекаю, а мои ребята работают в других спектаклях. Скажем недавняя наша звезда - теперь мировая - Владимир Галузин - от меня он ушел в Мариинку, теперь поет в Ла Скала. Я очень приветствую это. И я буду дальше стараться пополнять актерский состав, как работник Мариинки я знаю, сколько уехало от нас блестящих певцов - Лейферкус, Стеблянко, Чернов. Поэтому я "таскаю" голоса по всей стране, где бы я ни ставил, а потом они уже от меня "разбегаются " дальше.
Ваш театр выезжал куда-нибудь на гастроли?
Этот сезон мы открыли на фестивале в Швейцарии, которым руководит Гидон Кремер. Раньше он принадлежал Иегуди Менухину, он передал его Гидону Кремеру. Рядом с нами выступал Башмет, Ростропович - мы там представляли Шостаковича "Игроков". Бываем в Финляндии, в Америке. Но я не ставлю это главной задачей, главное не выехать, главное не один раз съездить, главное съездить так, чтобы тебя еще раз пригласили. Надо собрать хороший состав. И не один, а два - один мне мало. Поэтому я не стремлюсь много выезжать. Может быть моим артистам и хочется побыстрее продать свой товар - а я не хочу быть купцом, хочу быть педагогом. Важно зарабатывать, но еще важнее работать здесь, в своем городе, в своем театре, учиться, смотреть вокруг и заниматься делом.
Так что же такое оперная режиссура? Что это за профессия, в чем ее секрет?
Я не знаю даже в чем ее секрет... Но прежде всего оперный режиссер должен быть музыкантом. Это придумали малообразованные люди, что оперу может ставить драматический режиссер. Это две разные профессии. Потому что драматический режиссер ставит текст, а оперный режиссер ставит музыку. Я часто, когда ставлю иностранные оперы даже не беру в руки перевод, пока я не представлю себе спектакль музыкально, как я его слышу. Пока музыкальное не превратиться в зримое. Я даже не знаю о чем они поют, мне важно как они поют. Может быть это неверно, но я так делаю, ибо я музыкант- я окончил консерваторию с отличием как пианист. Для меня фортепьяно - это инструмент, за которым я решаю все свои проблемы - не за письменным столом с авторучкой и бумажкой, а за роялем, с музыкой. С другой стороны, профессия оперного режиссера стала слишком дилетантской - потому что слишком сильное искусство и легко спрятаться за эффектную декорацию, за музыку, а если еще за пультом стоит Гергиев - тут только не мешай, а уже все будут говорить - хорошо, молодец. А опере этого мало сегодня. Это такой синтез искусств, что он требует второго, третьего, пятого плана. В опере есть собственное измерение, где отказывают часы обычные, отказывает логика иногда, начинается свое действие, какого иногда не может быть в жизни, а драматический театр, наоборот, сориентирован на реальную жизнь. И всему этому надо учить, и музыкальной драматургии, и работе с массой - ведь драматические режиссеры редко работают с массой - в театре как правило пять - шесть актеров на сцене - ну в редких случаях - 10-15. А я выхожу в Хованщине, Князе Игоре, - у меня хор, солисты - под 200 человек, а в Аиде - 300 - а на каждую сцену у меня была только одна репетиция, так как за 12 дней до спектакля меня Валерий Абисалович обрадовал, что Дзефферели не приедет и ставить его буду я. Так что я за то, чтобы удбрать из этой профессии вседозволенность и дилетантизм. Мне кажется, что каждый должен заниматься своим делом - вот мне не хочется, почему-то дирижировать, хотя у меня есть слух, чувство ритма. Но меня не тянет. Я хочу заниматься своей профессией. И те люди, которые сейчас стремятся в оперу - мне кажется тоже должны заняться своим делом. Я их не осуждаю - мне их жалко. Конечно, есть какие-то тайны - и есть великий провокатор - Борис Покровский - это мой любимый человек, я его обожаю, из-за него я и камерный театр открыл, хотя он построен на иных принципах. Так вот этот замечательный человек, в одной из своих первых книг писал - "Режиссер - это раб композитора, но это рабство священно". И вот дурак это заучивает, и повторяет все время - я раб, я раб .Ведь это еще и очень удобно - с раба взятки гладки. Через несколько лет Покровский пишет: "Существует перпердикуляр к музыке. Если режиссер не придумал свой перпендикуляр... - ни о каком рабстве уже речи нет. И вот следующий дурак берет и начинает пристраивать перпендикуляры к музыке. Значит один раб, другой выстраивает перпендикуляры - а Покровский давно уже в другом месте, занят другими делами и парит как вольная птица.
А в этом сезоне Вы собираетесь что-то показать в Москве?
Вполне возможно, я привезу оперетту, я поставил уже две оперетты, в частности "Сильву" в Новосибирске очень нетрадиционную и даже город там разделился на два лагеря - старики меня ругают , а молодежь ломится - может так и надо? Не знаю. Приглашают и мой театр. Но в Москве, в частности на Маске, существует очень нездоровая журналистская обстановка. Критики не профессиональны и очень неуважительны не только ко мне и моему театру - скажем, по гастролям Мариинки тоже были просто отвратительные выпады в адрес и балета и оперы. Это очень обижает. Мы же не претендуем ни на московские сцены, ни на Маски - мы хотм общаться, дружить со своими коллегами - этого к сожалению, большинство московских журналистов не понимает. Да и вообще в Москве есть группа таких дрессированных критиков, я их называю "музыкальные паппараццы", которым все можно говорить, которые просто распускают язык. Ведь критика существует прежде всего для того, чтобы помочь художнику, она должна быть изначально уважительной. Художник столько вкладывает в свою работу, дай бог, чтобы все так работали, уже давно все было бы в порядке. И когда кто-то позволяет себе оскорбительно отзываться о нашей работе, просто опускаются руки. Тогда непонятно, для чего мы здесь сидим, надо ехать туда и получать большие деньги. Но тем не менее люди остаются здесь, организуют театры, ставят спектакли, восстанавливают наследие, пытаются пробиваться, идти вперед. Это все-таки надо понимать. А так, когда нас приглашают в Москву мы всегда приезжаем, думаю, что и в этом сезоне покажем что-нибудь интересное.
июнь 1998
"Повесть о любви и сметри корнета Рильке" фото Н.Разиной